Главная Новости

ARTandYou.ru - Мнения - Наталья Смолянская об Инне Энтиной

Опубликовано: 29.08.2018

 

 

 

Там стоял какой-то муляж, а настоящее было у нее на холсте

Мы познакомились с Инной на экзаменах в институте ( i) , это было так давно, что даже страшно сказать – 1976 год. Все как-то готовились - у одних преподавателей, у других, и было понятно, кто у кого занимается. И я уже знала, что Инна занимается у Лиона ( ii ) , потому что на переменке мы все выходили, общались. Все принесли свои холстики, а Инна принесла большой вертикальный холст, он был гораздо больше, чем у других. Нужно было написать натюрморт – я не помню, какой он был на самом деле, но какой-то совершенно обычный, серый, никакой. То, что сделала с этим Инна, была настоящая жизнь: там стоял какой-то муляж, а настоящее было у нее на холсте - это был красный, какой-то пурпурный натюрморт. И все приходили на него смотреть. У нас был большой конкурс, и надо было сдать очень хорошо общие дисциплины: русский, литературу – Инна все сдала замечательно. Когда мы поступили, нас сразу же отправили на стройплощадку Московского полиграфического института – это был стройотряд, мы должны были помогать в ремонте здания – и мы выносили какой-то мусор, что-то еще. И вот была Инка, Маша Покровская ( iii ) , Лена Герчук ( iv ) , я и еще кто-то с рабфака.

 

Инна Энтина.  Натюрморт с яйцами. 1988

 

Мы все учились «дурак у дурака»

Мы сразу начали очень тесно общаться, у нас была удивительная атмосфера. Это было культурное становление, это было даже важнее, чем преподаватели. Наш преподаватель, Бурджелян Юрий Константинович ( v) говорил: «как мы учились – дурак у дурака», и вот это «дурак у дурака» было очень важно, так и мы учились. У нас считалось зазорно писать натюрморт от звонка до звонка, не оставаться после занятий и не делать что-то большее. У нас все было через край. Мы были «бурджеляновским» курсом, и было очень много живописи. И мы приносили на показы то, что делали дома. И Инна приносила – и всегда было интересно следить за тем, что она делала.

Я помню нашу первую встречу. Инка с родителями тогда только переехала на новую квартиру и пригласила нас всех к себе. И мы туда отправились, а мебели не было, мебель еще не завезли, мы сидели в большой комнате на ковре на полу. Это было замечательно – был весь наш курс, мы курили, пили, балагурили. И когда уже вечером, поздно пришли Инкины родители, вся комната и квартира была посыпана слоем пепла. Я помню, папа вошел и говорит: «Инна! Инна! Что это такое?», на что она ему отвечала: «Папа! Папа! Спокойно, спокойно!». У нас все время были какие-то общие встречи, обсуждения.

А потом, после 3-го курса Бурджелян организовал для нас поездку в Крым, в поселок Дачное. Там он снял для нас школу, где мы должны были заниматься живописью – «очищать палитру», как он говорил. Инна всегда вставала в 5 утра и ходила писать. А вечерами собирались у Бурджеляна - он снимал домик - пили вино, разговаривали. Наш курс был курсом близких людей, многие переживания были пережиты вместе, увлечения – вместе, походы. Я помню, как мы на первом курсе вместе ходили на Неделю французского кино в «Россию», и я всем стреляла билеты. У меня был такой вид спорта, я любила стрелять билеты. Это было замечательное время.

Это как-то все вместе – и живопись, и вот такие походы, и такое балагурство, и курили сигаретки, и выпивали вино. Тогда можно было – в парках, на лавочках.

Те, кто вместе ездили тогда в Крым, те, кто любили живопись – у нас всегда была эта общность. Нас собирал Бурджелян – я помню, мы только закончили институт, и он сделал у себя в мастерской выставку наших работ. Он очень хотел, чтобы мы дружили, общались. Были общие переживания, на втором курсе умер один однокурсник. Общее горе тоже сплачивает. Очень много всего было прожито. Потом уже кто-то вступил в Союз художников - раньше, позже; были молодежные выставки, поездки; Инка с Ольгой ( vi ) ездили в Сенеж. Мы с Инкой выставлялись вместе в 1990-м году, для нас это было целое событие.

Наследники ВХУТЕМАСа

Гравюрой Инна начала заниматься, кажется, еще в институте. У нас были занятия по печатной графике, по эстампу, и она как-то сразу заинтересовалась гравюрой, именно обрезной гравюрой. Эстамп у нас преподавал Бисти Дмитрий Спиридонович ( vii ) , он оказался очень хорошим преподавателем. Бисти давал очень интересные задания, творческие – и Инна выделялась. Ей нравился этот материал, у нее получалось. Я думаю, и это общение было тоже важно для нее.

Нам вообще повезло с преподавателями, потому что, с одной стороны, у нас был Бурджелян – живопись, был Володя Сальников ( viii ) , который был, как тогда нам казалось намного (потом оказалось, что всего на 10 лет) нас старше и нес какие-то новые течения, у него был парадоксальный образ мысли. Вообще Полиграфический институт - это наследие ВХУТЕМАСа, у нас преподавал Андрей Дмитриевич Гончаров ( ix ) , который «в гроб сходя благословил», мы были его последним курсом. Хотя он ничего нам не преподавал, кроме того, что рассказывал какие-то байки из своей юности.

Могла позволить себе быть открытой

Живопись Инны – это такое продолжение модернистской живописи. Она работает с поверхностью, с цветом, создает цветовое событие. Этого очень мало у нас, это французская традиция, у нас же даже в самых культурных кругах понимания цвета нет. Но при этом у нее каждый натюрморт является портретом, он воссоздает психологию места – так что это, с одной стороны, французская традиция, а с другой – очень московская живопись, потому что это наша ситуация, наше время. В этих портретах – какая-то общая характеристика, общий настрой. Есть в них даже что-то наивно-детское – то, чего ищут многие художники. С одной стороны – эта наивно-детская доброта, а с другой – такое тонкое владение материалом, что она может позволить себе быть настолько открытой. Особенно это заметно в портрете с синей занавеской – человек всегда присутствует в этих элементах окружения, они очень точные – кажется, от Матисса что-то, а в то же время, это не Матисс, у Матисса этой психологии нет, она ему не нужна. Это не декоративность – это состояние, настроение. Она не могла писать иначе. Художник всегда пишет сам себя – и тут важно, какой художник.

 

Инна Энтина.  Автопортрет с красной веткой. Конец 1980-х

 

Внимание к человеку

Инна делала деревянную гравюру, гравюру на дереве, гравюру на линолеуме, гравюру на металле – все виды гравюры. У нее была очень сильная рука – она стала такой, потому что Инна очень много работала.

Выбор сюжетов для гравюры, отчасти, возможно, шел от Лиона – он большое влияние имел на всех. Лион – это не просто учитель, это целый мир. Он очень влиял не только на молодых, а и на все свое окружение. Но я думаю, те влияния, которые мы испытываем, не случайны. И то, что Инна начала работать над библейскими сюжетами – это совершенно не случайно – это ее интересовало, было ей близко.

А библейские сюжеты, рассказанные Томасом Манном – уже иные, чем в Библии, они обретают плоть и кровь – и это то, что было интересно Инне – персонажи, полные жизни, противоречивые. Ее интересовал человек. Это внимание к человеку, сосредоточенное, любовное рассматривание человека, со всеми его недостатками и подробностями – это неочевидно в наше время. Ее работы очень тонкие, не плакатные, их надо рассматривать. Нужно какую-то культуру иметь для этого. Томас Манн, и, конечно, Гоголь, к которому она пришла в конце, «Мертвые души». Увиденные ею персонажи – Чичиков – это «невидимые миру слезы». Это все сюжеты, которые позволяют говорить о самом важном.

 

Инна Энтина.  Иллюстрация к книге Томаса Манна "Иосиф и его братья". Ксилография. 1986

 

Были у нее и другие сюжеты, как Маркиз де Сад – он, конечно, возник из заказа, но то, что из этого сделала Инна – это такая фантасмагория. С одной стороны, это – автоматическое письмо, но в то же время – это очень плотное художественное повествование. Она уловила работу с текстом у де Сада как работу со структурным материалом и передала через художественные разработки. У Инны очень важен накал, психологичность – или погружение в синтаксис, что тоже было ей свойственно: то есть она шла от синтаксиса художественного, который передает свойства письма автора, к внутреннему психологизму.

 

Занятия гравюрой с детьми - очень важная часть ее творчества ( x) . Различные эстетические теории рассматривают концепции произведения искусства более расширительно, с точки зрения становления произведения, и тогда оказывается, что этот контекст чрезвычайно важен, и деятельность художника как педагога тоже входит в него. Малевич тоже был педагогом, и это занимало огромное место в его творческой жизни.

Ко мне приезжала моя подруга, которая занимается изданием иллюстрации и русской книги авангарда во Франции. Я познакомила ее с Инной, она пришла в мастерскую, где Инна занималась с детьми и была потрясена. Такой уровень, такая мастерская, так дети работают! Чтобы это где-то увидеть во Франции… это невероятно. И книжка, которую Инна написала – тоже часть ее творческого пути ( xi ) . Художник должен меняться и расти, ей хотелось выходить на какие-то новые уровни, и ее иллюстрации к Гоголю – это нечто совершенно иное, что-то нам обещало…

Того, что она делала, никто не отменял

Инна была довольно известна, просто в определенных кругах. Всегда есть погоня за молодыми, а дальше сложно – кому повезет, кому нет – и не потому, что кто-то лучше, кто-то хуже – это дело пробивной силы, желания заниматься самопиаром. И очень часто какие-то люди, которые упорно штампуют одно и то же, больше на виду, чем интересные художники. Если подумать о том, как сейчас делаются имена – все нужно документировать, и люди этим специально занимаются.  А для Инны самое главное и самое интересное было – работать.

 

Инна Энтина. Карина. 1990-е

 

Есть время, когда считают, что живопись не модна, или когда не понимают, что такое эта гравюра. А ведь то, какую гравюру делала Инна – кто ее сейчас делает? Как мы узнаем о художнике? Да никак. Это просто все оседает, и если никто этим не занимается, то так все и остается в забвении. Судьбы художников очень трагичны, об этом надо все время говорить и помнить.

Мы сделали эту выставку ( xii ) - и на ней только живопись, потому что Инна всегда этого хотела. Но она не хотела настаивать. Когда надо говорить за себя - это всегда сложно.

Инна была очень позитивный и безумно добрый человек. Таких людей очень мало мы встречаем в жизни. Один раз я ее очень сильно отругала, это было незадолго до ее смерти, когда я к ней приехала, и она говорит: «Я плохо себя чувствую». Я спросила: «Ты ходила к врачу?» - «Нет». Я тогда ужасно на нее накинулась, мне потом было неловко. Я потом говорю: «Прости, что я так тебя ругала», а она говорит: «Ну что ты!» - у нее даже в мыслях не было на меня обижаться за это.

В нашей стране нужно жить долго

Она никогда не выпячивала себя, несмотря на то, что она могла сказать: «Гениально! Смотри, как я гениально сделала!». Это естественно, каждому художнику нужно, чтобы ему это говорили. А потом, она знала себе цену, это тоже правильно. Все большие художники – тот же Малевич, Сезанн – они знали, чего стоят. Но она не занималась продвижением, не было сил, было сложно.

Последнее время она почти не писала – не было времени, она делала акварели, графикой занималась – а хотелось писать. И если посмотреть историю жизни разных художников, можно обнаружить, что в какое-то время они не работают, какая-то цезура образуется. Искусство там и тогда, где есть какая-то поддержка. Оно не на пустом месте – без социальной базы, без заказа оно не возникает. Когда мы закончили институт, поступили в молодежные объединения, перед перестройкой и в самом начале ее государство почувствовало, что нужно помогать молодым, тогда были молодежные выставки и т.д. Потом появилось другого рода искусство, куда Инна как бы не попадала, потому что это уже искусство другого типа. Но того, что она делала, никто не отменял. Просто к этому надо прийти, на это нужно время. Еще Чуковский сказал, что в нашей стране нужно жить долго.

 

  Беседу вела Анна Гершович

 

i Московский Полиграфический институт (сейчас МГУП), факультет художественно-технического оформления печатной продукции

ii Лион Дмитрий Борисович (1925-1993), русский художник, график

iii Мария Покровская – художник, график, иллюстратор детской книги

iv Елена Герчук – художник, график, искусствовед

v Юрий Бурджелян (1921 – 2008) – художник, с 1954-го по 1982-й преподавал рисунок и живопись в Полиграфическом институте.

vi Ольга Давыдова (1957 – 2005) – художник, график

vii Бисти Дмитрий Спиридонович (1925 – 1990) – художник, график

viii Владимир Сальников (1948 – 2015) – художник, теоретик современного искусства

ix Андрей Гончаров (1903 – 1979) – живописец, график, художник книги

x Инна Энтина преподавала в студии эстампа в Центре искусств «Мусейон» при ГМИИ им. А.С.Пушкина с 2006 по 2012 год.

xi Инна Энтина. Учусь делать гравюру. М., 2011

xii «Портрет в интерьере с часами». 10.02 – 13.03.2016, галерея «Пересветов переулок» ОВЗ г.Москвы

rss